Александр ВИН - Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Ирландец вместе с толстым датчанином так и продолжали валяться в обнимку на кабанячьей шкуре в центре комнаты, изредка попискивая тонким смехом и принимая к себе, на нижний гостевой уровень, очередные наполненные рюмки.
Влажные немцы гурьбой, с фотоаппаратами и с огурцами в руках шли по стопам предшественников, подробно рассматривая рога и рыбьи челюсти на стенах. Многочисленные белоснежные простыни на мужских фигурах напоминали об их недавней банной капитуляции.
– Ну что, ты готов, командир?
Лесник вышел из спальни обнажённый по пояс и уже в смешной банной шапке. Капитан Глеб кивнул.
– Пошли тогда, что ли. Пусть ребята немного отдохнут перед ужином-то…. Кого с собой берёшь?
Глеб оглядел команду.
– Хулио, ты как?
Быстроглазый оружейник, торопливо дожевав небольшой бутерброд, показал руками, что он согласен.
– И я тоже.
Сверкнув тёмным взглядом, со стула в углу комнаты поднялся О′Салливан.
«Ого! Человек-гигиена идёт в общую баню! Прогресс, однако….».
Заодно взяли с собой и раненых. Получив персональное приглашение, Николас прекратил прихрамывать, а Макгуайер решительно сорвал со своей руки несвежую повязку.
…. После жиденького электрического света темнота всерьёз наступившего летнего вечера казалась густой, как дорогая сметана. Природная тишина, так внезапно сменившая гогот и резкий смех подвыпившего коллектива, тоже смазала в шорохи все громкие звуки вокруг. Слышно было только, как внизу, в темноте оврага, журчал по камушкам невеликий ручеёк.
Избушка к этому времени ожила, выпукло выставив к лесу три жёлтых блестящих глаза.
Сразу же за подгнившим порожком тёсаные половицы дружно и косо сбегали к дальнему углу. Банька действительно страдала от своего небывалого возраста, накренившись всем туловищем в сторону ручья.
– Да чего её ремонтировать-то… Нам с матерью и такой хватит, а дети-то наши давно уже в городе живут, в ваннах дрыбаются…. Редко когда приезжают сюда с семьями-то.
По скользкому тёмному полу от дальнего окна тянуло холодком. Поверху, от раскалённых кирпичей каменки прямо им в лица шёл сухой жар.
– Чем это пахнет так интересно?
– Дак у меня там к печке второй отсек пристроен, грибы сушатся помаленьку. Как только баньку по летнему сезону собираемся топить, так перед этим за грибками обязательно сходим, зараз чтобы со всем справиться, лишек дрова зря не расходовать.… А что, сильно грибами-то оттуда, что ли, несёт, а то ведь я не особо чую, привычный?
– Да, славно! Как в детстве, из-за бабушкиной печки, только берёзовым листом ещё немного отсюда перебивает.
– Ну, так баня это всё-таки, чего ты хочешь! Какие веники твоим господам-то подать? Они, небось, в них ничего и не понимают? Переведи им про веники, а то ведь у меня есть ещё и крапивные, и из можжухи могу с чердака достать, кто выдержит… Ладно, чего там рассуждать-то лишнего, заходите, там посмотрим. Дверь плотней прикрывай, обормот! Выстудишь ведь всё запросто!
Итальянский «обормот» вежливо улыбался, посверкивая в жарком полумраке хитрыми глазёнками. Видно было, что Хулио выдержит многое. Обводя пристальным взглядом чёрные деревянные стены парной О′Салливан требовал от капитана Глеба подробностей.
– А какая здесь сейчас температура? А влажность?
С солидностью профессионала пользуясь переводом Глеба, лесник толково отвечал на все тщательные вопросы О′Салливана.
Одежды в предбаннике скинули с себя быстро. Кожу на плечах и спине сразу же защипало от горячего грязного пота.
– Держи мёд, мажь своих, пусть попробуют…
Лесник поднял со скамьи литровую банку с прозрачным мёдом и передал её Николасу. Тот, словно мгновенно обжёгшись о стекло, перебросил колдовское снадобье в руки капитану Глебу.
И нормальный, вроде, неизбалованный мужик Макгуайер тоже брезгливо поморщился, очевидно, представив себя всего таким липким, измазанным в тягучем лакомстве. Оружейник, наоборот, с любопытством исследователя подставился под сладкую руку Глеба.
– Смелей пусть растираются! И нечего тут носами-то по воздуху водить, через пяток минут запищат все от удовольствия, спасибо ещё говорить тебе будут…
Никто не ушёл от сладкой пытки.
Глеб шлёпнул каждому на спину по пригоршне мёда, а лесник жестами показал заинтригованным иностранцам, как надо правильно растирать всё это богатство по себе.
«Восемь с половиной недель.… О′Салливан явно вспоминает эту тему!».
Итальянцы пробовали было почирикать, посмеиваясь, немного по-своему, но Глеб нахмурил брови и сказал, что у хозяина от их непонятных слов изжога. Заговорщики понимающе закивали головами. Вдогонку ещё и справедливый Николас показал Хулио свой убедительный кулак.
– Правильно, парень, нам такая разнообразная балагурия здесь ни к чему. И ты, наверняка, всех-то языков за жизнь не изучил? Непорядок это. Кто их знает, нерусских-то этих, что у них на уме…. Может, они сейчас договариваются кипятком меня насмерть ошпарить, а?
Помешивая ковшиком воду в большом деревянном чане, лесник посмеивался в бороду, тонко реагируя на лингвистические изыски своих банных товарищей.
– Ну, как медок? Потёк уже? Во, говорил же я, что сейчас приятно будет!
Действительно, дикая жара парной почти мгновенно растопила густой и неприятно липкий поначалу мед, и он растёкся жидкой плёнкой по их грязным спинам, плечам и физиономиям.
– Терпите, пропотеть нужно сейчас вам по-настоящему.
Хулио терпел, пристально глядя на каменное лицо раненого голландца, английский яхтсмен Макгуайер всё ещё продолжал болезненно морщиться, по выражению же лица О′Салливана было видно, что итальянец старается подробно запоминать эти экзотические ощущения.
Лесник занимался наладкой главного действия. Он то замачивал веники в бадье, то тщательно отряхивал их под потолком и подносил потом поочерёдно к шипящим камням, то, смахивая со лба потные капли, поднимался на верхний полок, проверяя готовность объекта.
– Теперь обмойтесь.… Там, за дверями, душик у меня есть. Вода будет сначала идти тёплая от печки, потом похолодней польётся, но вы не ждите холодной-то, быстрей бегите сюда…
Коллектив в этот заход подобрался качественный.
Лесник со значением подмигивал Глебу, когда и Хулио, и Макгуайер, и О′Салливан упрямо, из раза в раз, заходили в парную вслед за ними. В азарте преодоления О′Салливан даже ничуть не брезговал хлестаться чужим веником.
– Крепкие парни у тебя! Как они мой пар терпят, удивляюсь…. Финны, что ли?
– Южане. Но действительно, крепкие сегодня попались!
Англичанин первым запросил какой-нибудь прохладной жидкости, и хозяин притащил из предбанника приготовленную заранее банку. Это был не противный липкий мёд, и поэтому Николас буквально вырвал из рук лесника запотевшее слегка питьё.
– Компотик, грушевый. Ещё немного черноплодки моя для аромата в него добавила. В самый раз сейчас, после первых-то паров, компотика такого полезного употребить…
И лесник строго сказал в общее пространство, пресекая посторонние дурные мысли.
– А вот пива в бане никакого не люблю – баловство!
….Через минут пятьдесят, определив правильный момент, капитан Глеб шепнул леснику, чтобы тот не зверствовал, не доводил иностранных мужиков до конфуза. Смельчаки терпели пятый заход уже из последних сил, краснели и пыхтели, не покидая парилку только из-за личного бандитского форсу, и нужно было их обязательно поощрить, организовав совместный триумфальный выход на свободу.
В демонических бороде и бровях опять блеснули лукавые лесные глазки.
– Правильно говоришь! Этих твоих я уважаю! Скажи им ещё, что я сам больше уже не могу выдерживать, ну, типа, мол, что сдаюсь. И что прошу у них согласия на выход.
Иностранцы, одинаково багровея мокрыми лицами, важными кивками выразили своё «добро».
Первым бросился к тяжёлой влажной двери Хулио. Всем своим невозмутимым видом и неторопливой походкой О′Салливан показывал, что ещё часик такой приятной и лёгкой процедуры ему бы не помешал. Но всё-таки при этом покачнулся и вцепился в плечо Макгуайера. Англичанин застонал сквозь зубы, но не выругался. Не было сил. Николас шёл к спасительному выходу на автопилоте, закатывая в беспамятстве крупные честные глаза. Банными прелестями он не проникся.
….Внизу, за грядками, почти рядом с ручьём, в лунном свете блестела крупная чёрная лужа. На порожке бани абсолютно голый лесник широко и щедро развёл перед ними большими руками.
– Это мой пруд. Днём здесь красиво, рядом вот, сейчас-то вы не увидите, красные буки растут, целая роща, когда-то давно в научных целях они были посажены. Желающие могут нырнуть.
Вместе с ним в студёную чистую глубину с удовольствием плюхнулся только капитан Глеб Никитин.
